Моим первым клиентом был семилетний мальчик, с диагнозом то ли задержка психического развития, то ли умственная отсталость. Его привела мама со стеклянными глазами и рассказала, что Женя старший ребенок, а когда мама была беременна младшим, муж скончался от инфаркта.

Мама тяжело переживала эту смерть. Так тяжело, что конец беременности и роды почти не помнила.

Что чувствовал двухлетний ребенок, папа которого вдруг просто исчез, а мама перестала разговаривать и улыбаться, можно только предполагать. Но вот чего он точно не чувствовал, так это так столь необходимой ему для развития любви и безопасности.

И вот теперь они сидят на консультации: серьезный усердный Женька, которому пророчат школу для умственно отсталых детей, его младший брат аутист и мама, у которой не было ни времени, ни возможности хотя бы выплакаться после смерти мужа.

Собственно пришли они для того, чтобы “дотянуть” Женьку все-таки до школы 7-го вида (для детей с задержкой психического развития, что в отличие от умственной отсталости считается поддающимся коррекции диагнозом).
Пока мама беседовала с моей более опытной коллегой, я проводила с Женькой диагностику. Памяти, внимания, мышления…

Он удивительно хорошо запоминал, рапортовал, отвечая на вопросы тестов. Но чуть я уходила в сторону: задавала вопрос о чем-то рядом или формулировала по-другому, он терялся и хмуро молчал. В глаза он почти не смотрел и был ну очень серьезным. Такой маленький мужичок, у которого столько забот, что даже улыбнуться некогда…

С мамой было решено, что мы будем заниматься коррекцией эмоциональной сферы Женьки. Потому что сама она много занималась с ним дома развитием мышления, внимания и т.д. А как справиться с тем, что сын иногда становится очень агрессивным и буквально крушит все вокруг, она не знала. Всегда добрый и покладистый мальчик, мамин помощник вдруг становился очень злым и страшным.

В общем, мы с Женькой стали играть. В первую нашу встречу один на один он оглядел комнату, покопался в мягких игрушках и, состыковав два валика, стал ездить ими по полу туда-сюда. Это поезд, догадалась я.

Мы катали этот поезд все занятие. Я предлагала ему посадить кого-нибудь покататься, посмотреть, кто ждет поезд на остановках. Но он только отворачивался и продолжал катать и озвучивать поезд однообразными звуками.

На следующей нашей встрече повторилось то же самое. И потом…

Мы катали этот поезд несколько месяцев, методично, по 40 минут каждую неделю. Мне казалось, что мы никогда никуда не продвинемся, что это тупик. Меня тогда сильно поддержала коллега, которая, слушая мои сомнения, подбадривала и говорила, что в свое время я увижу результат.

И я увидела. Однажды он, посреди привычного катания, вдруг принялся колотить по валику кулаками. Колотил сильно и долго, со слезами. А потом улыбнулся, сказал: «Я все!», и снова принялся за свой поезд. Только теперь в поезде появилось 2 пассажира.

У нас было еще много встреч. Пассажиры в поезде постепенно стали ходить друг к другу в гости, они строили дом, ругались, дрались, мирились и даже однажды поженились…

Женька научился злиться в специально заведенную для этого подушку, завести которую он сам попросил маму. Постепенно он научился говорить о своих чувствах, просить помощи. Он стал чаще улыбаться и даже ласкаться. И как следствие улучшились его когнитивные способности. Ведь когда не надо тратить много сил на то, чтобы себя сдерживать, можно их тратить на усвоение новых знаний и навыков. И да, он попал-таки в школу 7-го типа. И можно даже сказать, что все кончилось хорошо. Хотя, с другой стороны, все только началось.